А согласитесь, всегда приятно открывать новые имена. Тем более в таком довольно специфичном жанре, как кантри-рок. Не у всех познания именно отечественного кантри-рока столь обширны. Ну, вспомним Кукурузу, Яблоко, Кентавры, Апельсин… Я уже отмечал, что групп, использующих элементы кантри, у нас, конечно, достаточно. Но вот такого солидного уровня, как челябинские The Motors, пожалуй, что единицы. Интернет – великая вещь. И наш сайт очень благодарен уральским парням за возможность сделать с ними интервью, тем более что собеседниками они получились на редкость интересными. Итак, я обратился к Антону Когану!

– Как такое могло случиться, что в Челябинске, среди русской пыли появилась группа The Motors, с балкона которой виднеются Соединенные Штаты Америки? Что ты можешь рассказать о себе и об остальных участниках группы?

Антон: Если начинать очень издалека, то лет шесть или семь назад я услышал сборник лучших песен Джима Крочи, величайшего сонграйтера современности, светлая ему память. Пластинка без преувеличения вытащила меня из петли, очень сложные жизненные ситуации были. Эта эмоция – она стала будто стержнем, что-то самое главное внутри меня. Ну и когда все чувства основательно перебродили, настоялись, я написал “By the way” – песню, которую больше никто никогда не услышит, слишком интимная она. Несколько друзей её все же слушали и говорят – а что, найди напарника и играйте дуэтом, как Пятница или YouTube-проекты, но только кантри.

Через интернет я познакомился с Костей – он по образованию духовик, мгновенно освоил губную гармошку, ему даже эндорсмент (рекламный контракт) предлагал какой-то производитель. А потом как-то разом Егор, бас-гитарист, с которым мы играли ещё с институтских времен, вписался в наш коллектив. И совершенно случайно на улице мы познакомились с Андрюхой, барабанщиком. Стоим, значит, рядом с репетиционной базой, подъезжает Королла, выходит парень, мол, ребята, вы барабанщика ищете? Ну, мы не долго думая закивали… Может быть, он и не к нам вовсе ехал, но фортуна нам в тот день улыбнулась.

– Твоя музыка переносит нас на просторы прерий. Не иначе именно американские исполнители повлияли на твое музыкальное мировоззрение? Может, ты назовешь конкретные имена?

Антон: Джим Крочи, Джони Кэш, Чарли Дэниелс, Конвей Твитти, Эд Брюс, Black Label Society, Prodigy очень вдохновляют… Вообще, я музыку слушаю только в машине, на флешке у меня три папки – последний альбом Trivium (лютый металкор), папка со сборником хитов Джона Дэнвера и еще сборная солянка олдскульного металла, ну чтобы повеселее ехать. Ребята у меня более тонким музыкальным вкусом обладают, это точно, особенно Егор, он постоянно мотается в столицы на концерты мировых звезд.

– Расскажи, как проходил процесс записи? Какие трудности преодолевали?

Антон: Полгода мы писали пластинку, на трёх студиях. Где звук поглубже, поолдовее – это большой просторный зал, не «глухой», настроенный под биг-бэнды. Там можно и струнный квартет записать, например. Когда потребовались какие-то нюансы актуального, коммерческого саунда, ушли в каморку, где пятьсот микрофонов и рэковые стойки до потолка с оборудованием разным. Там, кажется, подумаешь что-нибудь, а оно вслух прозвучит и запишется. Акустическую гитару, как самый сложный инструмент, писали в маленьком храме… Ну как храм, типа келья для медитаций. Рыбка в аквариуме, чай, всё в таком духе. Сводил альбом специалист из Минска, Андрей Снегирев, очень терпеливый профи.

Трудность для меня была одна – найти внутренние силы. Это безумно сложно, как будто идешь наощупь. Песня не станет песней, если ее просто сыграть по-очереди и наложить дорожки друг на друга; ее надо прожить. На концерте это происходит само собой, на уровне нервов и спинного мозга. В студии надо думать головой. Ну и сложно идти на компромисс с командой, когда кто-то один начинает рогом упираться в неудачный дубль или партии на ходу переписывать…
Константин: Есть один очень тонкий момент в записи – микрофон «слышит и чувствует», как ты играешь. Если ты играешь просто так, без эмоций, на записи это слышно. Так что самое сложное, по-моему, поймать этот драйв, благодаря которому запись словно оживает.

Андрей: Процесс записи проходил местами интересно, местами очень трудно, а иногда весело. Для меня самым сложным оказалось оценивать и «одобрять» варианты сведения. Я часто могу мыслить только категориями хорошо-плохо, а что именно плохо – сформулировать порой очень сложно.

Егор: Хм, трудности? Трудность всегда одна – найти необходимый баланс между первым дублем и вылизыванием всех нот, ритмов и слов. Честно, я удовлетворен итоговым результатом. И только лет через 10-20 смогу объективно сказать, хорошо ли получилось.

– Что тебе больше нравится, работа в студии или живые выступления?

Андрей: Конечно, живые выступления. Здесь процесс общения со слушателем идёт онлайн, видишь улыбки людей, получаешь дозу адреналина. Сцена очень сильный наркотик.

Антон: Моя бы воля, я бы не занимался ничем, кроме концертов. Работать в студии мне нравится, но это очень опустошает.
Константин: Работа в студии – это конечно интересно, но я бы предпочел играть больше концертов, так как такой разрядки в физическом и эмоциональном плане не испытываешь больше нигде. И когда ты чувствуешь, что любое твое действие, любой твой звук производит эффект выстрела, либо наоборот задевает самые нежные душевные струны слушателя – вот это самое офигенное ощущение, и ради этого именно и стоит собираться вместе, писать песни и заниматься музыкой вообще.

Егор: Опять же я за баланс. Для распространения твоей музыки, песен и тот, и другой процесс важен. И все это доставляет удовольствие. И ковыряние пресетов в студии, и энергетика живых выступлений, и прямое общение со слушателем.

– Мне показалось, что композиция «Не бывает чудес» немного выпадает из общей концепции… Так ли это? Какие песни ты сам мог бы особенно выделить?

Антон: «Не бывает чудес» – это басовый рифф, в первую очередь. Он ждал своего часа очень много лет, Егор даже купил специальный бас, акустический, безумно редкой модели. Когда на репетиции он заиграл, я сразу понял, какие нужны стихи. Это четверостишие, про девочку Элли, я написал зимой на какой-то съемной квартире, где-то в глубинах карты памяти телефона сохранил… В общем, «Не бывает чудес» – перекресток нескольких очень запутанных дорог. Критика альбома обычно сводится к тому, что песня совсем не похожа на остальные. А я вам больше скажу, это – дверь во вторую пластинку. Второй альбом будет куда более чувственным, загадочным. Песни уже написаны, после Нового Года приступим к записи.

Егор: Композиция «Не бывает чудес» из тех, что рождаются из воздуха. Кто-то наигрывает, старые-новые стихи объединяются в единое целое. Мои друзья музыканты называют это «волшебством». Я же склонен думать, что это всего лишь стечение обстоятельств. Вероятностный процесс. Ведь даже лирика песни говорит нам о том, что «не бывает чудес». Но опять же они добавляют – «для нас слишком много» (улыбается).

Константин: Ну, это действительно другая песня, она более глубокая, чем все остальные, и есть один важный момент: эту песню сочинила группа The Motors совершенно спонтанно на одной из репетиций, т.е. её не писали специально, она пришла в наши головы сама (улыбается).

Андрей: Песня получилась!.. Просто Егор как-то начал наигрывать на репетиции эту мелодию, мы тут же подхватили, и через 10 минут песня была почти готова. Как будто кто-то играл нашими руками…

– Послушав твои песни, хочется сесть в Кадиллак, погонять по русским прериям и с криком «йхаа» пострелять в банки из-под коки. А вы сами так делаете?

Антон: Кадиллаки мне, как бывшему автожурналисту, безумно нравятся. Но в активе группы одна немецкая машина, одна корейская и две японские. А оружия вообще нет. Ну и кроме того, я лично кока-колу не очень люблю, я фанат Пепси. Вообще, мы не корчим из себя ковбоев, на концерты никогда в сапоги из змеиной кожи не рядимся. Когда артист кривляется, это фальшиво выглядит, можно массу примеров найти, например, в русском хип-хопе этаких «белых негритосиков» половина, если не больше… Но, конечно, эстетика вестернов нам очень близка.

– Как планируете провести презентацию своего альбома «Высокооктановые песни о любви»?

Антон: Концерт у нас большой, двухчасовая программа. Ничего, в принципе, особо оригинального, ну и для нас это далеко не первый опыт организации большого сольника.

– Можем ли мы рассчитывать в ближайшее время на видеоклип на одну из ваших композиций?

Антон: Да, клип будет на песню про гонщика, который сгорел на работе… Реквизит уже есть – сожжем что-нибудь четырехколесное!

– Видел твои действительно классные фотки с вашей с Ксенией свадьбы, все там такие красивые и в ковбойских шляпах. Мне показалось, что в песнях за рулем не ты, а девушка. Так ли это?

Антон: Супруга у меня отлично водит транспорт с любым количеством колес, но я с ней ездить боюсь. А в песнях, да, часто за рулем девчонка. Есть даже такой трек: «Моя девчонка получила права, купила джип и полый бак залила. И теперь дрожат от страха пешеходы-черепахи, и по правде говоря, джипаря опасаюсь даже я» (смеется).

– Тебе не кажется, что мы и американцы ближе, чем многие считают? Ведь как в песне «Мэри и Джон» вместо пистолета у нашей дивчины вполне часто оказывается половник или сковородка…

Антон: В этом и смысл мира вообще. Мы – граждане нашей планеты; культурные границы в сознании нашем должны, обязаны быть, но это не значит, что через них нельзя пускать туристов. Американцы, какими я их вижу – добродушные, отзывчивые люди, и среди русских таких тоже много. Мы все одинаково болеем и любим одинаково, остальное – частности воспитания.

– Твои песни о любви, дорогах, гонках, машинах. Ты не обращаешь внимания на политику или всё-таки имеешь своё определённое мнение? Что в жизни тебя волнует? Что ценишь в людях, и какие качества презираешь?

Антон: Я не обращаю внимания на политику, в широком смысле, и мне безумно жаль, когда из-за тёрок про очередной закон или там проблемы ЖКХ спорщики звереют. А в людях мне нравится независимость мнения и самодостаточность. К сожалению, вся вот эта возня с субкультурами, социальными сетями, людей хоть и сближает, но как-то слишком уж похожими друг на друга делает, по крайней мере, на первый взгляд.

– На просторах инета можно встретить мнение, что ваш кантри-рок сильно разбавлен поп-музыкой. Согласишься с этим и как сам, дружишь с интернетом?

Антон: С интернетом я дружу часов шесть в день. Поп-музыка – термин очень ёмкий и глубокомысленный. И при этом определений ей можно дать ну миллион с хвостиком. Для меня поп-музыка – это лёгкие ненавязчивые мелодии и лирика, которая вызывает не реакцию, не рефлекс, а чувство. Наш кантри-рок не разбавлен поп-музыкой, а настоян на ней, выдержан, как бренди в дубовой бочке. Потому что так нам кажется вкуснее. И под это дело, под бренди можно перекусывать, можно танцевать, а можно и любить. Знаете, мы сыграли сет на одном мероприятии в летнем парке, и парень подходит: «Слушайте, а где вас скачать? Это же… Ну, про жизнь! Как Ноггано, только… Только кантри!» Честное слово, так и было.

Константин: Вполне соглашусь, и собственно говоря, не вижу ничего в этом плохого. Поп-музыка – это только у нас в России с этим понятием ассоциируются дешевые эстрадные эмоции и много денег. Лично я очень люблю, например, попсу американскую, так как в ней очень много мелодизма, и легкость, с которой запоминаются те или иные хиты их исполнителей, говорит только о высочайшем профессионализме людей, делающих поп-музыку в Штатах.

Егор: На мой взгляд, любая музыка с аудиторией больше 10 человек претендует на ярлык – поп – популярная в смысле. Я бы называл в этом ключе так, что мы играем поп-музыку, стилизованную под кантри.

Согласитесь, очень интересное и искреннее интервью. Наш сайт и, конечно, наши пользователи желают парням закрепить свой успех, приобретая всё новых поклонников, коими мы, само собой разумеется, стали тоже!